Книга сложная, но очень возвышающая. Я почувствовала это, когда слушала ее в раздрае и состоянии актуального конфликта.

Сложная, потому что развитие сюжета - это внутренний путь и внутренний рост и внешнего экшена, к которому мы привыкли, почти нет. Действие происходит как бы в невидимом недостающем измерении, по которому тосковал главный герой "Степного волка" и замечать это действие нужно "органом для шестого чувства", который мы рождаем в муках и о котором писал Гумилев. Собственно, такие "скучные" сюжеты и называют интеллектуальным романом.

В нашем чате выпускников НЛП-практик я сразу с восторгом написала ребятам, что это книга для НЛП-мастеров. И игра в бисер - это идеальная для нас метафора моделирования.

Это полная противоположность современным фильмам и некоторым книгам, в которых весь смысл и правдоподобность приносятся в жертву неожиданным поворотам сюжета и ярким событиям. Я за это не люблю наши сериалы типа «Мажора», «Триггера» и похожих на них. Я их называю бессмысленными и беспощадными (как русский бунт). Потому что они выстроены по принципу «не важно что, главное неожиданно». В итоге там к концу наворочен уже такой бред, что при всем желании к реальности не привяжешь. Сериал «Гангстерленд» Гая Ричи, кстати, оказался из такой же категории бессмысленных и беспощадных фильмов.

"такие труды, которые следует рассматривать как издевку автора над собой, в противном случае они вообще по поддаются толкованию"

Так вот в «Игре в бисер» просто очень большая концентрация реальности и это … скучно. Может быть скучно, если отрефлексированного реального опыта не хватает. Мы ведь привыкли отвлекаться от жизни с помощью бредовых рилсов и динамичных фильмов.

Но книга «Игра в бисер» очень возвышающаяся, потому что Гессе описывает героя идеального духа и то, как он проходит этот путь в вымышленном ордене, но в самой настоящей и правдоподобной иерархии сохраняющих науку, творчество и развивающих дух игроков - это для большинства из нас совершенно новые и недоступные стратегии и образа жизни, и мышления, и разрешения конфликтов, и мотивации, и собственной идентичности.

Поразительная жизнь поразительного человека - тоска представителя фельетонной эпохи (эпохи бессмысленного и разрозненного информационного шума, псевдообразования, "свободных профессий", сплетен, рилсов, а теперь еще и новый уровень бессмысленности в контенте от ИИ - это продолжение того, что описано Гессе еще в середине 20 века) по торжеству духа и по настоящему человеку.

Меня очень поразили главы про дипломатические отношения, которые выстраивал главный герой, и какие сложности сам преодолевал, когда двигался по иерархии в своем ордене - несмотря на свои таланты, опыт, сосредоточенность, дисциплину и погруженнность, ему пришлось мужественно преодолевать естественное сопротивление после его назначения и методично выстраивать отношения и с учениками, и с элитой. И он это принимал с полным согласием, безо всякого сопротивления, понимая закономерность и естественность этих процессов. Его противопоставляли заму предыдущего магистра, который не вписался в систему и испортил отношения с элитой и после смерти своего руководителя магистра (который отношения выстроил) вынужден был пропасть.

Удержаться в системе и иерархии - это отдельная работа и отдельная квалификация, внутренняя ответственность. Недостаточно только ума.

А соединение противоположностей - кредо и естественный путь развития.

"Ты расколол собственную душу надвое (...) ты чрезмерно мучаешься из-за дел, за которые на тебя не падает никакая ответственность. И вполне возможно, что ты слишком легко относишься к другим делам, за которые ты как раз сам встаешь. Подозреваю, что ты уже давно не упражнялся в медитации"

"Веселость эта — не баловство, не самодовольство, она есть высшее знание и любовь, она есть приятие всей действительности, бодрствование на краю всех пропастей и бездн, она есть доблесть святых и рыцарей, она нерушима и с возрастом и приближением смерти лишь крепнет"

"Старинное правило гласит: чем четче и непреклоннее мы формулируем тезис, тем неумолимей он требует своего антитезиса"

"существует у них, бог весть с каких пор, склонность, а может быть, и тайное предписание или правило игры, тем строже держаться в рамках самой утонченной вежливости, чем сильней расхождения в мнениях и чем важнее спорные вопросы, о которых идет речь. Предполагалось, что эта имеющая давние
истоки вежливость, наряду с присущими ей прочими функциями, несет в первую очередь функции защитной меры: изысканно вежливый тон дебатов не только предохранял спорящих от чрезмерно страстного увлечения и помогал сохранять полное самообладание, но, кроме того, защищал достоинство Ордена и Коллегий, облачая его в мантию церемониала и в покровы святости, так что в этой столь часто высмеиваемой студентами утрированной вежливости было зерно здравого смысла"

"Все можно понять, если достаточно рассмотреть"

Тонкая связь и хитросплетенное взаимодействие между материальным и духовным, между реальной жизнью и идеальным разумом - это сложная задача. И главный герой мужественно решал ее, оставаясь дипломатом даже вопреки требованиям своей высокой должности и положения, которое он занял. И то, как дух пропал в омутах природного, телесного и материального - это конечно сжимающее и душераздирающее окончание жизнеописания, которого и не должно было быть, потому что ...

"именно изгнание индивидуального и возможно более полное включение личности в иерархию Воспитательной Коллегии и научного мира есть один из высших принципов нашей духовной жизни. И принцип этот укоренился и стал традицией столь давно, что теперь крайне затруднительно, а зачастую даже и невозможно выяснить подробности жизни и черты характера отдельных лиц, имеющих перед этой иерархией особые заслуги; порой не удается установить даже имен! Но такова уж отличительная черта духовной жизни нашей Провинции, что ее иерархическая организация исповедует идеал безымянности"

Не быть, а течь в удел досталось нам,
И, как в сосуд, вливаясь по пути
То в день, то в ночь, то в логово, то в храм,
Мы вечно жаждем прочность обрести.

Но нам остановиться не дано,
Найти на счастье, на беду ли дом,
Везде в гостях мы, все для нас одно,
Нигде не сеем и нигде не жнем.

Мы просто глина под рукой творца.
Не знаем мы, чего от нас он ждет.
Он глину мнет, играя, без конца,
Но никогда ее не обожжет.

Застыть хоть раз бы камнем, задержаться,
Передохнуть и в путь пуститься снова!
Но нет, лишь трепетать и содрогаться
Нам суждено, – и ничего другого.